Добровольская В.Е. Типы передачи мастерства и профессиональных навыков...

[tradis]

Опубликовано в электронной библиотеке «Кижи»

Добровольская В.Е. (г.Москва)
Типы передачи мастерства и профессиональных навыков в фольклорной прозе Русского Севера и центральной России

Система поверий, связанная с профессиональной деятельностью русских крестьян, представлена в исследовательской литературе неравномерно. Основное внимание в работах данной тематики обычно сосредоточено на том, что должен делать человек, чтобы результат его работы был оптимальным, а в процессе трудовой деятельности не возникала угроза ни самому работнику, ни членам деревенского социума, ни окружающему миру. Лишь применительно к отдельным видам трудовой деятельности представлены материалы, связанные с передачей и получением мастерства. В основном это касается так называемых деревенских профессионалов, людей со сверхъестественными свойствами, «маргиналов по неволе» или «опасных людей». Передача профессиональных навыков существует для всех видов традиционной (крестьянской) деятельности независимо от гендерной принадлежности работника, от сакральности или профанности (прежде всего с исследовательской точки зрения) того или иного типа работы. В большинстве современных исследований получение мастерства рассматривается как один из способов характеристики представителя той или иной профессии. С нашей точки зрения, передача профессиональных навыков – это элемент единой системы установок и стереотипов, обязательное соблюдение которых делает жизнь этноса стабильной. Т. А. Бернштам убедительно доказала,что трудовые роли и обрядовые функции независимо от половозрастного разделения хозяйственных занятий имели ритуальную связь «с сакральными силами», результатом чего являлся «договор», обеспечивающий «прокормление человеческого и животного мира»,то есть любая традиционная работа имела ряд магических правил и запретов, которые необходимо было выполнять для достижения успешного результата. Передавать мастерство могли при обучении той или иной профессии и при включении ребенка или подростка в повседневную работу. И в том, и в другом случае от обучающегося требовали соблюдения определенных правил, потому что их нарушение опасно. Связано это прежде всего с тем, что «само установление ремесла дается извне мифологическим существом… отчетливо это проявляется в применение ремесла для изготовления какого–либо продукта, отмеченного как сакральный».] Получение профессиональных навыков рассматривается исследователями как помещение обучающегося в контекст представлений о контакте сакрального и профанного миров. Именно поэтому исследование данной проблемы связано с социальными фактами, обладающими по отношению к индивиду нормативно–принудительной силой. Данная позиция наиболее плодотворно разрабатывалась Э. Дюркгеймом, М. Моссом, А. Юбером, П. Факоне и др. М. Дуглас отмечал, что жесткость соблюдения социальных предписаний требовалась от каждого индивида, нормативы фиксировались общественным сознанием и рассматривались как необсуждаемые и требующие неукоснительного исполнения.
Согласно традиционным представлениям, рабочие навыки человек получает от потусторонних сил. Это было настолько очевидно носителям традиции, что закрепилось в языковых формах: «Умудряет Бог слепца, а черт кузнеца», «Столяры да плотники от Бога прокляты», «Со всякой новой мельницы водяной подать возьмет» и т. д.Совсем не всегда очевидно, что мастерство человек получает от
демонических сил. О хорошем гармонисте могут сказать «играет как Бог» и «играет как черт»; о рыбаке, что его на промысле «Никола угодник хранит» или «сам черт хранит»; пастуху может помогать леший или Егорий Храбрый. Иногда даже непонятно, от кого человек получил свои знания: «У меня отец кузнец был, только начал работать в кузнице. Топор ковали, а никак не получалось. Тут–то и услышал голоса, дескать один одного спрашивает: – Ковали? – Ковали. – А в песок совали? – Совали. Вышел – нет никого. А кто подсказывал, не знаю. И дошло до него, что надо в песок совать! Вот работаешь, и преъявлением каким–то является. А выйдешь – никого и нету…».

Для традиционного мировоззрения важно, что человек получает свое мастерство от потусторонних сил вообще. Однако при анализе фольклорных текстов становится очевидно, что форма получения мастерства может иметь несколько вариантов. Наиболее распространенной является форма договора. В этом случае деревенские профессионалы заключают договор с представителем той стихии, которая связана с их работой (мельники и рыбаки – с водяным, пастухи и охотники – с лешим и т. д.): «Знаются с водяным те, которые ставят мельницу.». Но бывают и исключения. Так, пасечники договариваются с водяным, хотя более очевиден был бы договор с домовым (если рассматривать пчел как домашнюю живность), лешим и полевиком (в зависимости от того,где находится пасека).Вероятно, причина такого договора кроется в представлении о том, что пчелы появились из лошади водяного. Договор довольно часто регулирует обустройство рабочего места и изготовление орудий производства.

Наиболее показательны в данном случае договоры мельника с водяным. Так, при постройке мельницы устанавливается («кладется») завет. Обычно в форме такого завета выступает человеческая жертва. А. В. Балов отмечает, что «среди крестьян ходили слухи о том, мельники специально сталкивали в пруд припозднившихся путников», а С. В. Максимов пишет о некой форме строительной жертвы, предназначенной водяному, для того, чтобы тот не прорывал запруды и не портил жернова. Однако значительно чаще водяной сам забирал обещанную жертву: «В прошлом году в селе Золотове крестьянин на реке поставил плотину для мельницы, а летом утонули два мальчика. Тогда вся деревня собралась и требовала разрыть плотину: “Видно – говорят, – у него обещано черту водяному”».Иногда, водяному обещают не людей, а животных. Для того чтобы мельница сохранялась в идеальном состоянии, мельник должен был приносить жертву водяному каждый год: «Старик, значит, обещал водяному каждый год утопленника. Если люди будут тонуть, то плотину не прорвет С того времени в Пертозере каждый год тонут люди». Если обещана человеческая жертва, то водяной может забрать обреченного, несмотря на все предосторожности. Иногда вместо человеческой жертвы мельник обещает водяному собственную душу. Однако чаще всего мельники приносят в жертву водяному животных или предметы. Наиболее распространенным подарком являются животные черной масти, как живые, так и мертвые. Если на мельнице происходили какие–то поломки, то мельник также одаривал водяного. Договор как бы все время продляется. Причем водяной продолжает охранять мельницу даже тогда, когда она разрушена. Единственной причиной для разрыва договора является, судя по всему, смена хозяина мельницы: «. мельница водяная была. И в пруду утонет кто – вот, говорили, что это мельник заветил. Богатого мужика была мельница. А вот “Коммуне” (колхозу) стала принадлежать мельница, так перестали тонуть». Таким образом, между мельником и водяным существовал бессрочный договор, существование которого само по себе обеспечивало первому статус «знающего» человека, способного общаться с представителями демонических сил. Именно факт договора и был знаком получения мастерства. Несколько другая форма договора существует между водяным и рыбаком, лешим и пастухом, лешим и охотником и т. п.Это договор не навсегда, а на определенный срок. Но сам факт договора в этом случае присутствует.

Другой формой получения мастерства является передача демонологических помощников. Наиболее показательны в этом случае примеры, связанные с передачей своих помощников колдуном. Такое освоение мастерства происходит в том случае, когда колдун по тем или иным причинам решает передать свое искусство другому человеку. Чаще всего такая передача происходит в момент смерти колдуна. Это может быть простое прикосновение. Реже мастерство передается через какой–либо предмет. Бывают и более экзотические способы передачи мастерства: «Колдун умирал, а ляжал в люльке рябенок моей нявестки. И колдун лучом навел, лучом ясным, и рябенок ручонками ухватился – и колдовство рябенку передал».
Известны случаи, когда неумирающий, но уже старый колдун хочет передать свое мастерство другому. В этом случае передача оформляется как некоторое испытание. Так, один колдун предлагает приглянувшемуся ему человеку взять его силу после выполнения определенных заданий. Если в случае договора получение мастерства – это добровольный выбор человека, то в случае передачи чаще это как раз случайное и нежеланное приобретение. Люди стараются избавиться от полученного дара. В одних случаях они выкидывают полученную силу, в других – отказываются ее взять. Бывает, что передача осуществляется не конкретному человеку. В этом случае колдун передает свою силу предмету и выбрасывает его. Подобравший такую вещь человек невольно приобретает колдовскую силу. Наконец, колдун может отдать свою силу природным стихиям, например спустить ее в воду или пустить на ветер.

Наконец, приобретение мастерства может быть не связано с мифологическим персонажем. Так, над первой работой совершались определенные обряды, чтобы обеспечить высокое мастерство в дальнейшем. Первую спряденную девочкой нитку или сжигали в печи, или толкли в ступе, сопровождая это определенным заговором. Уничтожение же первых изготовленных предметов имеет символический характер и призвано обеспечить удачу в дальнейшей работе, то есть сделать из человека хорошего работника, мастера в каком–то деле, но при этом оно не является актом непосредственного взаимодействия с демонологическими существами, хотя, безусловно, относится к магическим действиям.

Их приведенных выше примеров видно, что приобретение мастерства в традиционной культуре может иметь различные формы. Это может быть договор с демонологическим существом или с Божественными силами, отягощенный рядом предписаний, нарушение которых ведет к разрыву отношений, наказанию и смерти человека; осознанная или случайная формы передачи мастерства и магический обряд, направленный на обеспечение удачи в дальнейшей работе. Безусловно, все эти группы применительно к конкретным занятиям могут иметь ряд специфических особенностей и взаимопересечений.
(с)