Тема судьбы - одна из неотъемлемых и зачастую ведущих и в северном эпосе и сагах. Причём как в сагах о временах древних, а потому героических по определению, так и сагах вполне исторических, о дедах-прадедах и даже современниках. Общая ситуация - из предсказаний, вещих снов, знаков, предупреждений прозорливцев герой узнаёт о своей участи и идет ей навстречу. Либо не поверив предупреждениям, либо решив судьбу перебороть, либо предпочтя смерть со славой - "отсутствию судьбы", отсутствию славной памяти, жизни непредсказанной, не названной и как бы несуществующей.
слово-блуждание на темуМожно сказать, что предопределённость судьбы тут равна предопределённости характера, выбору пусть неуспешных - зато имманентно-своих действий. Тех, что человек считает единственно правильными, но которые , увы, ведут к предсказанному-предсказуемому результату. И тем не менее, их предпочитают чужим разумным вариантам (если взвешивают таковые вообще - сдвиг точки сборки, смена рамки восприятия, анализ по целесообразности рождены нашим веком. И не всегда на благо, среди прочего это легкая и индульгенция бессмертному "применительно к подлости"). Потому не покинул Исландию Гуннар с Конца Склона, не отправился на хутор бабочек ловить Сигурд, послушались матери, да не до конца, Хамдир и Сёрли... Едва ли от некоторой ограниченности мышления, не такая (формально) сложная хитрость: сменить привычное поведение (более современное: измениться и любое пророчество станет недействительно, ибо оно про тебя-прежнего), и додумывались, и советчиков хватало. Но - "родичи мрут, стада умирают, и смертен ты сам, но смерти не ведает громкая слава деяний достойных". Предсказание ложилось на шаблон достойного/допустимого для себя - и становилось правдой.Что ж, грань предопределенности-характером не перешёл в итоге, кажется, даже Трикстер из Трикстеров, ибо знал (возможно, ещё до подсказки Скади в "Перебранке Локи") что выйдет из его последней шутки - но дошутив до конца.

Кстати, аналогом "плутовского романа" (хоть Апулея, хоть о Лисе) можно в исландском наследии считать, кажется, только маленькую "Прядь об Эгмунде Битом и Гуннаре Пополам"(эпизод про самозваного Фрейра "Саги об Олаве Святом") да "Сагу о союзниках". И то понять, что второе пародия на судебную систему, а не её честное описание ещё суметь надо, мне для этого комментарий переводчика потребовался. И все, точнее других не знаю. Жизнь как игра и смена масок, похоже, вИдение совсем других земель, а Одиссей не доплыл до Туле.

Чем-то северное отношение к судьбе напоминает северные же, ломающие глаз переплетением линий, узоры. Или стихи скальдов, тоже отнюдь не простые. Все элементы, будь то змеедраконы и "хватающие звери", или кеннинги на тему очередной "щуки крови опоры битв" указаны представлением о красивом-правильном-допустимом. Но вот как их сплести в этот раз - воля мастера. И талант - сделать из допустимого нечто индивидуальное, неповторимое, своё. Кстати, тоже самое можно сказать и про живопись Египта...и кажется про любое традиционное искусство. Показательно.

...Выбранный путь может вести к гибели (впрочем, а какой - нет? "...и смертен ты сам"), но конкретная история, что именно о тебе запомнят - в руках человека. Абсолютно правы те, кто указывает на наредкость рациональное отношение северян - когда торговцев, когда наёмников, когда грабителей - к жизни вообще и богатству в особенности (десять раз крестился - получил десять крестильных рубашек. Халява!). И успех был критерием правильности действий (человек с Удачей уважался за сам факт наличия таковой). Но был определённый предел, после которого начинали работать иные правила, рациональнее могли вести себя и Рауд Могучий, и многие-многие, кидавшиеся на свои, доогнестрельные амбразуры. А легенды с литературой, речь сейчас о них, тяготеют как раз к идеалу.

История конунга Хейдрека ("Сага о Хервёр и Хейдреке", перевод Т.Стридманна(Ермолаева)) как мне кажется, привносит в тему восприятия судьбы на Севере ещё один оттенок.
Собственно, обрамление саги уже связано с судьбой и предопределенностью (по крайней мере в редакции Н): конунг Сварфлами (или Сигрлами в редакции R) силой заставил двергов Двалина и Дулина сковать себе чудесный меч Тюрвинг. Меч конунг получил, в купе с проклятием-предсказанием - клинок станет убийцей конунга. Стоит ли говорить, что человек не отказался от меча, и что слова мастера исполнились. Тюрвинг же поначалу становится стержнем сюжета саги, переходя из рук в руки, принося и победы и беды (при свойстве - нельзя вкладывать в ножны, не обагрив кровью, и при том, что любая царапина от него была смертельной, проблем не быть не могло. Зато не ржавел, и разрубал любое железо). Надо сказать, что сага не вполне "олитературрена" и ближе к концу чудесный меч в сюжете незаметно затерялся.

Итак, в некий момент меч был похоронен вместе с Ангатюром Берсерком. Дочь Ангатюра, характера бесстрашного и необузданного, ходившая с викингами в походы, является ночью к могильному кургану, вопреки советам и предупреждениям. Она вызывает из кургана отца и убеждает его отдать ей родовое достояние - Тюрвинг, ибо не дело хранить его мёртвым. Меч она получает и с ним, как водится, предсказание - Тюрвинг истребит весь её род. Род-не род, потомки Хервёр согласно саге жили ещё долго, но повод вспомнить свои решительные слова у Хервёр в будущем появился:
...мало страшит меня,
ловдунгов родич,
как мои сыновья,
позже поспорят.
Сын Хервёр, Хейдрек, случайно убивает своего брата. Случайно - ибо не думал, что попадёт камнем именно в него, не случайно - потому что среагировал в гневе именно так, как привык, а характер у юноши был не сахар... Хейдрека изгоняют (мера по тем временам не шуточная), мать вручает ему Тюрвинг и деньги, отец же, несколько запоздало, даёт добрые советы:

"— Но всё же, раз ты просишь об этом, королева, то первый мой ему совет, чтобы он никогда не помогал тому человеку, который убил своего хозяина. Второй мой совет — чтобы он никогда не отпускал человека, который убил своего товарища; в-третьих, чтобы он не позволял своей жене часто навещать своих родичей, хотя бы она и просила об этом; в-четвёртых, чтобы он не оставался допоздна у своей наложницы; в-пятых, чтобы он не ехал верхом на своём лучшем коне, если ему будет нужно очень спешить; в-шестых, чтобы он никогда не воспитывал ребёнка более знатного человека, чем он сам. Но мне кажется, что скорее всего ты не последуешь им.

Хейдрек сказал, что тот советовал со злым сердцем и что он не обязан следовать им."

(в качестве примечания - взявший на воспитание чужого ребёнка признавал себя тем самым менее знатным, фактически - зависимым)

И парень отправляется в путь, отныне полностью отвечая за себя. Тут-то и начинается нечто интересное. Хейдрек сознательно нарушает все заветы отца, семейное противостояние, упрямство и желание доказать кто же был прав и мудр - страшная сила, которой хватило на годы.) Мудр оказывается Хёвунд, каждый выбор, сделанный из духа противоречия, заводит Хейдрека в беду (точнее - почти каждый, сага, как уже сказано, лишена строгой композиции и два решения, про коня и про наложницу, прямо не названы, хотя угадываются.) Но все проблемы Хейдрек преодолевает своими силами, и, более того, обратив ситуацию к своей пользе (в некоторых случаях заблаговременно) оказывается в итоге в выигрыше. Изгнанник становится конунгом Рейдготаланда (легендарное королевство готов 4в. на Днепре) и женится на дочери конунга Гардов (неважно, Гардарика-Русь заслужит своё имя через 5 столетий). То есть мудр отец, но прав, бросив вызов судьбе со здравым смыслом, и переломив их своей Удачей, Хейдрек. Есть такое хорошее выражение - пытать судьбу. До определённого момента у Хейдрека это выходит успешно.

С годами упрямый и склонный к авантюрам конунг несколько остепенился (по симпатичному выражению саги - успокоился), стал разумным, справедливым и любимым людьми правителем. Справедливым - то есть следующим закону, что не тождественно собственно справедливости. Выполнять закон Хейдрик дал обет на священном вепре во время Йоля, то есть перед лицом богов, и правилам своим следовал. Одно из них позволяло заменить "суд мудрецов конунга" (подозреваю столь же беспристрастный, как и любой другой суд в этом мире) состязанием в мудрости, точнее в загадывании загадок (напоминает состязание Одина с Вафтрудниром, разумеется, но, как понимаю, голову в данном случае рисковал потерять лишь оправдывающийся). Обеты под Йоль - тоже в некотором роде вызов судьбе...Ставки же дающих клятвы и хвалящихся многознанием бывают весьма высоки.
Раз к правосудию конунга вынужденно прибег некто, кого приняли за Гестумблинди, недруга Хейдрека, особыми познаниями не славившегося. Тем не менее выбрал гость состязание в загадках. И примерно на двадцать шестой Хейдрек заподозрил, кто перед ним на самом деле. Но не в правилах конунга было отступать или признавать поражение. И когда лже-Гестумблинди задал вопрос, на который не знал Хейдрек ответа (и который по "Речам Вафтруднира" известен как "визитная карточка" Одина), конунг поступил как соответствовало нраву и привычкам - схватился за Тюрвинг.Тем самым он отступил от закона и от клятвы, а заодно заработал проклятие Отца Побед - погибнуть непочетной смертью ("тебя убьют наихудшие рабы"). И так и стало.
Кстати, именно тут мог оказаться нарушенным последний из отцовских заветов (не засиживаться у наложницы), конунг был убит во сне, так что формально терял и право на Валхаллу.
В общем, последний выбор Хейдрека, не от разума, от эмоций, в соответствии с натурой, но не с ролью государя, оказался всё же роковым.

...Иногда выбор судьбы становился осознанным (потом скажут-героическим), как у Сигурда после "Речей Грипира", иногда - выбором вслепую, по неверному прочтению, как у Одда со стрелами (то самое "примешь ты смерть от коня своего" по скандинавски), иногда - выбором, на который толкнула привычка или инерция. При том, что Хейдрек всю жизнь после гибели брата, действовал рассчитанно - вышло несколько грустно даже.
Впрочем, славу он по себе оставил, а конец...
... Хервёр сказала:

Считала себя
смертной и прежде,
чем я чертог
ваш посетила...


P.S.А на самом деле я просто всё ещё не натешилась приобретением, хотелось о нём потрепаться. Слова же не просо, мешок насыпать не проблема. )