— В той или иной степени. Вообще учебники можно условно разделить на 3 группы.

Первая концептуально близка позднесоветской версии, по которой решающий вклад в победу внес СССР благодаря социалистическому строю, коммунистической идеологии и морально-политическому единству советского народа. Здесь наблюдается позитивный образ советского руководства при его деперсонификации (что касается деятельности Сталина). А результат победы, кроме спасения от «коричневой чумы», — народно-демократические революции в странах Восточной Европы и появление социалистического лагеря.

— Неужели такие учебники еще выпускаются?

— Представьте себе, выпускаются. В этом отношении наиболее близки к советской традиции Белоруссия и Приднестровье, во многом — Армения, отчасти — Казахстан и Узбекистан.

Следующую группу (это значительная часть учебников из России, Словакии, Чехии, Болгарии, Сербии, Хорватии, Венгрии, Таджикистана и уже упомянутых Казахстана с Узбекистаном) мы отнесли к т. н. трансформированной концепции. Сюда входит большинство пособий по истории войны. В них уже появляются новые темы (быт в военные годы, роль женщин в войне, взаимоотношения народа и власти, холокост и т. д.) и ранее запретные (Катынь, репрессии, критическое отношение к советской социально-экономической системе, осуждение действий советского руководства на первых этапах войны). Коллаборационизм рассматривается сочувственно или нейтрально. Пакт Молотова—Риббентропа осуждается.

И, наконец, радикально пересмотренная концепция. Здесь между Гитлером и Сталиным ставится знак равенства. Оба рассматриваются как диктаторы, развязавшие в собственных интересах войну. Следовательно, равная ответственность за нее возлагается на СССР и Германию. В этих учебниках существенно пересматривается вклад Советского Союза в победу — в сторону увеличения роли союзников. Определяющие факторы того, что СССР устоял, — огромные людские ресурсы (формула «забросали пушечным мясом») и климатические условия (пресловутый «генерал мороз»). Последнее очень характерно для польских, чешских и украинских учебников.

Роль Советского Союза по-разному трактуется в зависимости от периодов войны: до 22 июня 1941 года СССР — захватчик; затем, по весну 1944 года, — ведущий оборонительную (иногда — отечественную) войну; и как только Красная армия переступает границу своего государства — снова захватчик. В одном из украинских учебников 2007 г. (Татьяны Ладиченко) даже союзник Германии Румыния появляется среди жертв агрессии Советского Союза. Что же касается коллаборационистов, то они во многих странах превращаются в национальных героев, «истинных борцов с фашизмом».

Раньше в эту группу мы относили все украинские учебники с начала 2000-х. Примерно тогда Украина отказалась от использования термина «Великая Отечественная война». Более того, во многих учебниках подробно расписывается, почему для Украины эта война «не была отечественной». Особенно — в учебных пособиях для преподавателей. Если для белорусов пакт Молотова—Риббентропа — вынужденная мера, то для украинской образовательной системы — соглашение, которое ускорило развязывание войны. Советский Союз — тоталитарное государство наряду с Германией и Италией.

Советское партизанское движение и УПА рассматриваются как равнозначные течения в движении Сопротивления на Украине, но если первое было направлено против фашизма, то второе — против фашизма и против коммунизма. Участники дивизии СС «Галичина» не являются военными преступниками (здесь — полная противоположность белорусскому подходу, где все коллаборационисты однозначно предатели). Исходя из всего этого, Украина внесла огромный и неоценимый вклад в разгром фашистской Германии.

— Одна из глав вашего авторства называется «Украина. Величайшая жертва».

— Преувеличение вклада своего народа в победу над фашизмом или потерь, понесенных своей страной в войне, — то, что общее для учебников всех групп.

Вообще для современного периода характерно появление такой вот национальной версии: у каждого государства как будто была «своя» война. Появляется ощущение, что воевал не Советский Союз, а отдельно Украина, Белоруссия, Россия.

Если же говорить конкретно об Украине, то в 2011 г. стали появляться учебники, которые позволяют отнести ее во вторую группу. Таким образом, в третьей остается Грузия, Латвия, Литва, Молдова и — с самым жестким подходом к Великой Отечественной войне — Польша (соответствующая глава доктора исторических наук Оксаны Петровской так и называется «Польша. Концепция двух врагов». — Д. С.).

Хотя, конечно, у второй и третьей групп очень много общего. В частности, наблюдается непрерывная дегероизация и даже «демилитаризация» войны (описание великих побед и, скажем, танковых сражений заменяется социальными и культурно-нравственными сторонами войны). Это наблюдается и в ЕС, и в мире вообще.

Считается неполиткорректным описывать ужасы войны, страдания, зверства. Все меньше информации о концлагерях и о том, что там происходило. Поэтому сейчас мы уже не сможем увидеть снятый в 1965 г. документальный фильм Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм». Авторам учебных пособий и учебников рекомендуется избегать датирования событий. Таким образом, привычная периодизация, построенная на датах ключевых битв, разрушается.

И это, конечно, отражается в сочинениях.

Память против

В ряде стран мы попросили задать на уроке сочинение «Расскажу вам о войне. Письмо потомков о Второй мировой/Великой Отечественной войне». Причем без предупреждения, без предварительных консультаций с учителями и родителями, без подготовки в библиотеке. Школьники писали на заданную тему первое, что им приходило на ум. Нас не особо интересовала точность указанных ими дат, название битв — важны были образы, символы, которыми дети оперируют, чувства, которые они передают, что вообще для них главное, а что — второстепенное.

Может, потому, что я дама, над некоторыми сочинениями плакала столько раз, сколько их перечитывала. Однако было очень много и равнодушных, пустых работ.

В любом случае мы действительно получили уникальные, совершенно феноменальные материалы. Благодаря чему пришли к ряду принципиальных выводов. Надеюсь, многие подробно ознакомятся с ними, прочитав книгу.

— Поделитесь хотя бы наиболее общими, основными.

— Во всех странах учащиеся воспринимают Вторую мировую войну как самое крупное и самое страшное событие ХХ века, да и во всей истории. Здесь следует отметить, я бы сказала, экзистенциальный страх новой мировой войны. Отсюда неприятие эскалации конфликтов в современном мире, которые все чаще развязываются в разных точках земного шара.

Большинство школьников, кстати говоря, все еще убеждены, что именно победа Советского Союза над фашисткой Германией избавила их народы от рабства и физического уничтожения. Гипотетическую победу нацизма они рассматривают как вселенскую катастрофу. Но я покривила бы душой, если бы сказала, что никаких других мнений на сей счет нет.

В некоторых сочинениях (их, конечно, подавляющее меньшинство) высказывается сожаление, что фашистская Германия потерпела поражение: если бы фашисты захватили, например, Украину, она сейчас была бы гораздо богаче и более благополучная. Вот пример:

«Я считаю, что во время войны нужно было бы всем уважающим себя украинцам пойти за немцев. Ибо, по моему мнению, с немцами жилось бы лучше. При советской власти, как до войны, так и во время войны народу жилось плохо, не хватало даже, минимальных прожиточных минимумов. Немецкое командование хотело уничтожить большевистскую власть и дать людям свободную жизнь и иметь свою личную собственность, то есть: неограниченную свободу выбора, земель, свой бизнес и делать то, что заблагорассудится. Я осуждаю СССР, поскольку он нес в себе разруху, боль, страдания, издевательства, а также я рад, что уже нет СССР!»

— Возвышают ли дети таким образом Третий рейх?

— Однозначно сказать не могу, но то, что такие работы указывают на серьезные сегодняшние наши проблемы, — это наверняка. И проблемы эти, конечно же, во многом порождаются излагаемым в учебниках.

— Насколько оценки и предпочтения школьников Украины отличаются в зависимости от того, в какой ее части писалось сочинение?

— По географическому признаку мы можем говорить даже не о разделении, а об антагонизме. Если школьники из западных регионов наиболее близки в своих оценках к взглядам, излагаемым в учебниках, то ученики с востока и юга крайне далеки.

— А что в центре?

— Когда мы опрашивали киевских школьников, бывало, что прямо противоположные оценки итогов Второй мировой войны давали школьники, сидящие за соседними партами.

Вот пример сочинения, противоположного по взглядам, излагаемым в украинских учебниках:

«Сейчас идет активная перепись истории под интересы правящих элит... Лидеру ОУН(УПА) Степану Бандере дали звание Героя Украины. Что бы ни писали в учебниках и СМИ об ОУН(УПА), помните, что они ничем не отличались от фашистов и сотрудничали с ними... Прадед мне рассказывал, что он помнит о «воинах УПА». Однажды, его село захватили бандеровцы. Главу сельсовета они повесили в центре села, а его семерых детей передушили нитками... Это геройство?! Увольте... Я считаю, что нам должно быть стыдно за таких «героев».

— Вы рассказывали о персонификации творцов победы в разных группах учебников. А кто/что является для школьников символом героизма?

— К сожалению, мы не смогли опросить всех учащихся на сей счет. В полной мере можно судить только о том, кто символизирует подвиг в Великой Отечественной войне для российских школьников. Но у них, как и у их белорусских и украинских сверстников, одни из самых высоких позиций занимает народ (правда, соответственно белорусский и украинский).

Обратите внимание на позиции: молодогвардейцы, Матросов, Космодемьянская, Гастелло... В 90-е отношение к этим героям было деформировано. Произошла «коррозия памяти» о них. Часто можно было слышать, что это «деланные» герои. Мол, Космодемьянская не успела проявить себя как партизанка, а Матросов, вместо того чтобы бросится на амбразуру, мог бы и лучшее решение принять... Однако оказалось, что массовое сознание учащихся в гораздо большей степени консервативно, чем те учебные версии, которые присутствуют даже в настоящее время, и эта межпоколенная память все-таки сохраняется.

— И все же на презентации исследования в Москве ведущий научный сотрудник отдела гуманитарных исследований РИСИ Владимир Кузнечевский отметил, что «ни одна страна, кроме Белоруссии, не смогла органично оценить и осмыслить наследие войны».

— Это так, но даже белорусы не смогли избежать этноцентрического взгляда на войну. Когда я зачитывала сочинение одной белорусской школьницы, где говорилось, что вообще-то фашистов победили белорусские партизаны, а Красная армия лишь помогла им в победе над фашизмом, один профессор из Белоруссии сказал: «Ирония тут совершенно неуместна, потому что именно белорусские партизаны оказались самой главной силой, которая сокрушила Германию».

Судя по сочинениям, везде складываются более или менее отчетливые «национальные» картины войны (когда, например, Россия, Белоруссия, Украина часто рассматриваются как самостоятельные субъекты, равноправные стороны, участвовавшие в Великой Отечественной войне).

— На киевской презентации выступавший после вас академик Толочко сказал, что «если кто-то преувеличивает свой вклад в победу, это не так уж и страшно — хуже, когда открещиваются». В этом отношении Петра Петровича даже порадовала бурная украинская «отповедь» Путину насчет его заключения, победили бы мы в войне без Украины (замечу для читателей, кстати, что Толочко считает ответ Путина на некорректный вопрос также правильным — не унижать же остальные 15 республик).

— Конечно, главное, что белорусские, российские и приднестровские школьники в любом случае осознают себя наследниками победителей, испытывают приподнятые патриотические чувства, гордятся прошлым страны. Поэтому в основном описывают битвы и сражения, в отличие, скажем, от сверстников из Словакии, Чехии, Болгарии — стран, оказавшихся в фашистской коалиции.

Те описывают войну большей частью через реалии концлагерей, размещенных на их территории. Для чехов к тому же до сих пор остается национальной раной предательство Запада в Мюнхене (соответствующая глава называется «Чехия — первая жертва нацизма»), а также преуменьшение роли их, пусть небольшого, движения Сопротивления.

— Ваша глава, посвященная сочинениям из Чехии, называется «Это были годы неописуемого горя, болезней, страха, депрессии, тоски...»

— Это, как вы понимаете, типичная, а вернее, показательная цитата из сочинения. С другой стороны, современные школьники из этих стран настолько далеки от реалий, что полагают, будто из трудовых лагерей можно было перезваниваться с родственниками и друзьями, находящимися на свободе.

— Вновь приведу слова Толочко: «Если Украина так обижается на путинский ответ, чего же отказывается от термина «Великая Отечественная война?» Отражается ли этот когнитивный диссонанс в массовом сознании украинских школьников?

— Украинцы действительно разделены в оценках и предпочтениях. Для многих характерно депрессивное восприятие итогов войны, так как непонятно, кто герой, а кто предатель. За что воевали и кого победили. Они не могут назвать героями в полной мере ни Бандеру, ни Космодемьянскую. Одних таковыми называть еще все-таки неприлично, а другие уже не обладают «героическим потенциалом». Приведу цитату из сочинения:

«Украина была главной ареной борьбы против фашизма... Украина имеет своих героев. Героев в рядах Красной армии, героев УПА, героев Карпатской Украины.

Народ Украины воевал за освобождение своей земли от захватчиков. И всех бойцов за независимость Украины должны почтить в день 65-летия Победы над фашизмом.

Украина очень бедно жила в послевоенный период: голод, террор НКВД, особенно на Западной Украине, героическое сопротивление ОУН и УПА, уничтожение сел, семей, отсутствие жилья, одежды, транспорта, крайне низкий уровень жизни и героические усилия по восстановлению».

Попытка за очень короткие сроки поменять оценки на противоположные очень плохо отражается на психологическом состоянии учащихся. И в этом смысле герои войны остаются в той эпохе — не переносятся на современную почву.

Вопрос «кто является современным героем», да еще в обществе потребления, актуален и для российских школьников. В своих сочинениях многие из них ставят вопрос: если завтра война, смог бы я защитить Родину, смог бы пожертвовать жизнью? К сожалению, приходится констатировать, что многие ребята не обнаруживают в себе этого запала. Они не понимают, что нужно защищать, ради чего бороться, видя, в каком положении находятся ветераны, каково отношение государства к участникам войны...

Патриотизм в гораздо большей степени проявляется в глубинке и малых городках, чем в крупных областных центрах. И просто-таки идеологическими дырами являются в этом смысле Москва и Петербург.

— По теории этногенеза Льва Гумилева, при надломе этнос всегда спасали выходцы из провинции, сохранявшей инерцию пассионарности. Так что основания для оптимизма, думаю, имеются.

— Тогда укреплю ваши надежды отрывком из сочинения башкирской девочки, живущей в пригороде Екатеринбурга:

«9 мая молодежь собирается компаниями и идет «гулять». В этом году, например, мы с подругами в город ездили — на танки пялиться. Идут, значит, перед нами несколько девчонок лет по 14x15. Расфуфыренные, нарядились, накрасились, георгиевскими ленточками обмотались, идут-хохочут. И, блин, меня как будто что-то взбесило. У одной девчонки из-под штанов «рыбий хвост» торчит — ну, резинки от стрингов. И на них тоже ленточки привязаны. Ну дело ли это?!! Наши прадеды головы положили! Грудью честь отстаивали! А эта!!! Слов нет! На трусы навязывает! Это жесть, товарищи, короче! Вот так и живем, не задумываясь над тем, хотели ли такой нам жизни люди, которые во время войны в кровь по колена вставали».

Говорю Леониду Петровичу (Л. П. Решетников, директор РИСИ. — Д. С.): «А давайте эту девчонку пригласим на конференцию. Он: «А давайте! Ради этой девочки двух академиков не приглашу, а она приедет!»

Я ее с огромным трудом нашла, потому что сочинение псевдонимом было подписано. Оказалось, у нее отца убили, когда он был предпринимателем в 90-е. Живет у бабушки. Она сначала ответила нам, мол, куда ей — «никчемной девчонке» — в конференциях участвовать. Мы ее убедили в обратном. А затем уже попросили и дальше пропагандировать свои взгляды. И через год она поступила в Екатеринбургский университет. Ну, хоть одну душу спасли. А сколько таких душ надо спасать!

P. S. На выходе из здания «Россотрудничества» я наткнулся на группку людей, дружно «реготавших» над фразой академика Толочко «Книгу еще не читал, но с полной уверенностью могу сказать, что такие работы способны приостановить нравственное падение поколений» (ну помните — «Солженицына не читал...»). Оказалось, это приглашенные на презентацию учителя истории и директора киевских школ. Им-то и «спасать» оставшиеся души.